— Их отец решил, что тут будет безопасней. Гордеевы как-то и с кем-то там сцепились, вот он и отправил сюда тетю с детьми. Ты, как старший, должен их поприветствовать и показать комнаты.

— Передаю эти полномочия тебе, как самой знающей, а я не хочу. Сейчас чемпионат начнется, и я буду громко кричать, ругаться и пить пиво. Поэтому брысь с моих колен и иди, расселяй своих родственников. Потому как своими я их не считаю, и вообще, мне на всех вас пофиг.

— Хам и алкаш! — нехотя встала она. — Я рада, что ты жив и здоров, и что тебе по-прежнему на всех плевать. Иного я не ждала, но надеялась, что наша встреча пройдет иначе.

— Ну да, мы должны были разжечь костер, жарить на нем зефирки и петь Кумбая? Увы, костер потух, зефир высох, а слова песни я забыл. Так что беги, мышка, в свою норку и не лезь к злому коту. А то съест тебя и не подавится.

На громко хлопнувшую дверь я не обратил внимания. Вот честно, мне было плевать — кто там приехал и зачем. Тетку я не помнил, ее детей не знал, про мужа ничего не слышал. Они мне еще более чужие, чем Степа с Настей. Так и чего политесы разводить? Они — случайные люди в моей жизни, и есть они или нет, мне ни холодно ни жарко. Как, собственно, и им в отношении меня. Хотят жить — пусть живут, главное, чтобы меня не трогали.

— …Итак мы на Большой Арене Аштаэлии. Встречайте участников…

— Ух, началось! -обрадовался я, открывая очередную бутылку с пивом. Вот это я понимаю, отдых и фиг кто меня заставит поднять зад с кресла. Сегодня я точно напьюсь, и пусть всякие там незваные гости подождут…

Глава 3

В общем, я банально напился. За одной бутылкой пива пошла другая, потом третья… Остальное помню урывками. Вроде после Перумовой свары я смотрел какой-то любовный роман, в котором принц влюбился в служанку. Они там страдали, заламывали руки и даже, по-моему, пели песни. Но злой герцог хотел, чтобы принц женился на его страшной и толстой дочке. Поэтому все было против них, и они с горя решили умереть, выпив яд. И вот когда они почти его бухнули, резко выяснилось, что эта девушка вовсе и не служанка, а дочь короля соседней страны, которую у него выкрали в раннем детстве темные силы. Потом враги были наказаны, герои жили долго и счастливо. Такой вот, знаете ли, обычный сказочный конец. Я вроде прослезился. Хотя нет, даже рыдал, как маленькая девочка. А что, я очень сентиментальный, как оказалось, особенно если выпью. Эта история, прям тронула меня за живое.

Потом, помню, смотрел, как двое мужиков, один из которых был в красных трусах, а другой в синих, били друг другу морды в тяжелых перчатках. Этого я вообще понять не мог. Зачем перчатки? Противника надо вырубать голыми кулаками. Тем не менее, я болел за синего, а выиграл красный. И мне, кажется, так обидно за него стало, что я совсем было собрался идти бить морду красному за честь синего. Но почему-то встать с кресла не смог и решил, что разберусь с ним завтра. После я вроде выпил еще, а дальше не помню.

Просыпаться было мерзко. Затекшее тело отозвалось болезненным хрустом, когда я попытался встать с кресла, в котором и уснул. Во рту, по ощущениям, все окрестные коты устроили себе туалет, а после его как следует проветрили, чтобы скрыть следы преступления.

Сушняк был дикий. Отчаянно зевая и пытаясь продрать опухшие глаза, раздеваясь на ходу, я отправился в ванную. Посмотрев в зеркало, я понял, что лучше бы этого не делал — моей рожей можно было смело детишек пугать. Взлохмаченные, спутавшиеся волосы, отпечаток ручки кресла на лице, солидные мешки под глазами. Прямо писаный красавец!

Включив воду, я замер под душем, держась за стенки, чтобы не упасть, потому как ноги ощутимо дрожали. Простояв так минут пятнадцать, я почувствовал себя лучше. Наведя марафет, я обернул вокруг бёдер полотенце и вышел из ванны. И нос к носу столкнулся с двумя девочками лет тринадцати, что с любопытством смотрели на меня. Они были абсолютно одинаковыми — прически, платья и хитрые моськи. При этом девочки были маленькими, а вот сиськи у них были очень большими. Будто они и не настоящие были.

— Черт, допился до такого, что уже в глазах двоиться начинает, -потерев глаза, пробормотал я. И отвернувшись от похмельных глюков, направился к своей одежде, на ходу скидывая полотенце.

— Фу, как не стыдно…

— А он хорош! -раздались одновременно два одинаковых голоса.

— Сгинь, морок! -сделал я Сварожий оберегающий круг. — Вас нет, вы мне мерещитесь.

— Мы есть и мы не мерещимся, -так же в унисон заявили они.

— Ага, вот теперь точно знаю, что мерещитесь. Чтоб я еще раз пил пиво этой марки — да ни в жизнь! Мало мне тяжелой головы, еще и галлюцинации начались.

— Мы не морок.

— Мы живые.

— Можешь потрогать.

— Только нежно.

— У меня это в первый раз.

— А-а-а-а, черт! -упав в кресло, я схватился за голову. Они говорили одновременно, при этом взрывая мне остатки мозга.

— Ты! -наугад я ткнул пальцем в одну из девчонок. — Подойди.

— Платье сразу снимать, или ты это сделаешь сам?

— Зачем платье? —непонимающе моргнул я.

— Так насиловать же будешь? —удивилась девчонка, безо всякого страха подойдя ко мне.

— Больно надо, -буркнул я и осторожно ткнул ее пальцем в руку, все же будучи уверенным, что это морок, и ожидая, что он развеется.

— А-а-а-а!!! — неожиданно завопила она. — Он в меня ткнул своим пальцем! Я теперь обесчещена, и ты, как благородный человек, обязан на мне жениться! Сестра, ты свидетель, теперь не отмажется.

— Все записано и сохранено в облако. Как думаешь, теперь можно будет стрясти с него алименты?

— Не уверена. Вроде только через девять месяцев сможем. Но он может потребовать генетическую экспертизу, и тогда мы будем в пролете.

Лучше обвинить его в приставании к несовершеннолетним. Там и выхлоп сразу, и возможны ежемесячные вливания. Как договоримся.

Ну что, будешь жениться — или мы отправляем запись в полицию? Брак, разумеется, предполагается